NYT сообщила о 130 случаях «акустических атак» на дипломатов США

NYT сообщила о 130 случаях «акустических атак» на дипломатов США

Политика , 13 мая, 12:09

Речь идет о случаях, воздействие которых впервые обнаружили на Кубе. Число их жертв выросло более чем вдвое за счет дипломатов из Европы и Азии. Ученые называли их причиной направленное радиоизлучение или сверчков

Посольство США на Кубе (Фото: Alexandre Meneghini / Reuters)

Более 130 дипломатических сотрудников США, работающих за границей, получили повреждения головного мозга в результате воздействия так называемых «акустических атак». Об этом сообщает The New York s со ссылкой на источники.

На странные симптомы дипломаты, сотрудники ЦРУ и военнослужащие, работающие на Кубе и в Китае, впервые начали жаловаться в 2016 году. У них были головокружение, шумы в голове, ощущение вибрации, тошнота, проблемы со зрением.

По информации газеты, ранее насчитывалось около 60 таких случаев. Однако сейчас их число возросло — с симптомами, которые приводят к повреждению мозга, столкнулись американские дипломатические сотрудники из Европы и других азиатских стран. В статистику не вошли «акустические атаки» на сотрудников ЦРУ, количество которых не разглашается из соображений секретности.

NYT сообщает, что с декабря произошли по меньшей мере три подобных случая, причем один из них — в последние две недели. Все жертвы — сотрудники ЦРУ, они должны пройти амбулаторное лечение. У некоторых ранних жертв «акустических атак» на протяжении долгого времени наблюдались изнуряющие головные боли, тошнота, внезапное головокружение.

Еще один случай произошел в 2019 году, однако о нем не сообщалось ранее. По словам собеседников издания, офицер вооруженных сил, проходивший службу за границей, почувствовал головные боли и тошноту, когда выехал на автомобиле на перекресток. Находившийся на заднем сидении двухлетний ребенок в этот момент начал плакать. После удаления от этого участка симптомы у офицера прекратились, а ребенок успокоился.

В Белом доме воздерживаются от прямых обвинений в нападении на своих сотрудников. «На данный момент у нас нет окончательной информации о причинах этих инцидентов, и преждевременно и безответственно строить предположения», — заявила пресс-секретарь национальной разведки США Аманда Шоч.

В то же время, как пишет NYT, некоторые представители Пентагона заявляли, что за случаем с офицером и ребенком стоит ГРУ (так в США называют главное управление Генштаба ВС России — военную разведку). По их словам, появились доказательства, указывающих на Москву.

Рост «акустических атак», особенно в последние месяцы, вызвал тревогу в администрации президента Джо Байдена и побудил активизировать расследование этих эпизодов. Для этого в ЦРУ создали специальную группу.

Национальная академия наук, инженерии и медицины США (NASEM) называет случаи с американскими дипломатами «гаванским синдромом». В декабре прошлого года NASEM заявила, что наиболее вероятным его источником является направленное радиочастотное излучение.

Ученые пришли к выводу, что вестибулярные расстройства, невроз, психологические проблемы у жертв могли усилить эффект от них. При этом в некоторых случаях, которые принято относить к «акустическим атакам», причинами могли стать хронические заболевания американцев.

Первые случаи произошли среди дипломатов, работавших в Гаване, в конце 2016 года. В начале 2017-го на ухудшение самочувствия начали жаловаться сотрудники Госдепартамента в китайском Гуанчжоу.

Власти США потребовали от Кубы объяснить симптомы и защитить своих граждан от «акустических атак». Позже Вашингтон выслал 15 кубинских дипломатов из-за «неспособности» Гаваны принять соответствующие меры.

В Гаване заявляли, что предоставленные аудиозаписи содержат, по всей видимости, стрекот сверчков и цикад. К такому же выводу пришли и американские ученые.

В 2018 году телекомпания NBC и другие американские СМИ сообщали, что за всеми этими случаями стоит Россия. В Белом доме к таким заявлениям отнеслись скептически и не стали обвинять Москву из-за недостаточности доказательств.

За дверями реанимации: «там идёт борьба за жизнь»

Отделения реанимации и интенсивной терапии, по мнению многих, долгое время являлись «закрытой» к посещению территорией, что постоянно вызывало общественный резонанс. Сейчас ситуация изменилась, и вопрос по допуску родственников решён на законодательном уровне. Однако, реанимация так и осталась особым отделением, где пациенты находятся на грани жизни и смерти.

Врач анестезиолог-реаниматолог, заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии ожоговой травмы, начальник службы анестезиологии и реанимации Новосибирской областной больницы Игорь Саматов рассказал о специфике работы отделений реанимации, особенностях ведения пациентов и правилах посещения.

— Игорь Юрьевич, чем отличается реанимационное отделение от всех других? Какие существуют показания для госпитализации пациентов в реанимационное отделение?

— Реанимационное отделение отличается от всех других тем, что в это отделение пациент попадает, если в результате болезни, травмы или несчастного случая существует угроза его жизни. Это происходит, когда утрачены, частично или полностью, функции организма. Это состояние мы называем синдромом полиорганной недостаточности. И задача врача анестезиолога-реаниматолога состоит в том, чтобы протезировать нарушенные или утраченные жизненно важные функции, вплоть до прямого их замещения. Например, замещение функции внешнего дыхания мы осуществляем при помощи искусственной вентиляции лёгких, замещение почечной функции при почечной недостаточности путём проведения заместительной почечной терапии в различных вариантах — гемодиализ, гемофильтрация, гемодиафильтрация.

Выведение из состояния шока, борьба с другими критическими состояниями — задача врача-реаниматолога. Для этого проводится интенсивная терапия, что отражено в названии отделения. Мониторинг жизненно важных функций, лекарственная терапия, коррекция водно-электролитных и метаболических нарушений может проводиться в течение часов, суток, недель. Многие препараты, например, для поддержания сосудистого тонуса и обеспечения сердечного выброса, вводятся непрерывно через специальные устройства — шприцевые дозаторы (инфузоматы), искусственное парентеральное питание проводится с помощью объёмных дозаторов.

Соответственно, показаниями для помещения пациентов в отделения реанимации и интенсивной терапии являются угроза утраты либо уже произошедшая утрата жизненно важных функций организма при развитии любого критического состояния.

Также существует такое понятие как интенсивное наблюдение. Оно может потребоваться, например, в послеоперационном периоде после обширных операций.

— Каким оборудованием должно быть оснащено реанимационное отделение?

— Оснащены отделения реанимации и интенсивной терапии современным технологичным оборудованием согласно существующим на сегодняшний день порядкам оказания медицинской помощи по профилю «анестезиология-реаниматология» (такие порядки есть как для взрослых, так и для детей).

Каждое реанимационное койко-место оборудовано системой жизнеобеспечения: подводкой необходимых газов, электроснабжения, дыхательным аппаратом, монитором, обеспечивающим наблюдение в постоянном режиме за жизненно важными функциями, дозаторами лекарственных веществ, устройствами обогрева пациентов, дефибриллятором и многим другим сложным оборудованием.

— Существуют ли «специализированные» реанимации?

— Да, конечно. Например, в Областной клинической больнице в службу анестезиологии и реаниматологии входит девять структурных подразделений, из которых семь — профилированные отделения реанимации и интенсивной терапии (хирургического, гнойно-септического, ожогового, терапевтического, акушерского, педиатрического и неонатального профиля), а также отделение анестезиологии-реанимации и отделение переливания крови, гравитационной хирургии и гемодиализа.

— Какой врач считается лечащим врачом пациента, находящегося в отделении реанимации?

— У любого пациента, который находится в ОРИТ, два лечащих врача. Один лечащий врач — всегда по профилю основного заболевания, например, хирург (сосудистый, торакальный, абдоминальный и так далее), терапевт (кардиолог, невролог, пульмонолог и др.), акушер-гинеколог, педиатр, неонатолог… А второй лечащий врач — врач анестезиолог-реаниматолог. Дополнительно при необходимости могут привлекаться врачи-консультанты других специальностей.

— Часто врач, общаясь с родственниками, характеризует состояние пациента в реанимации как «стабильно тяжёлое», «крайне тяжёлое». Что означают эти термины?

— Для объективной оценки тяжести состояния пациента в интенсивной терапии существуют различные шкалы и индексы, они необходимы в повседневной клинической практике. Но на простом языке вполне употребимы выше названные термины. Самая главная смысловая нагрузка при этом ложится на слово «стабильное».

Дело в том, что состояние пациента, находящегося в реанимации, по определению не может быть лёгким. Пациент помещается в отделение реанимации только по абсолютным показаниям, когда его состояние действительно тяжёлое либо крайне тяжёлое. Если говорится о стабильно тяжёлом состоянии — это хорошо. Стабильное в этом случае означает, что врач-реаниматолог контролирует клиническую ситуацию.

Конечно, до выздоровления пациента еще далеко, но изменения в состоянии прогнозируемы, коррекция нарушений и протезирование утраченных функций организма полностью под контролем. Хуже, когда синдром полиорганной недостаточности прогрессирует, несмотря на проводимую интенсивную терапию — тогда можно говорить о нестабильном состоянии и прогрессировании отрицательной динамики.

Бывает, что пациенты находятся в тяжёлом состоянии долгое время, и родственники не понимают, почему это длится так долго. Например, пациенты с ожоговой болезнью или септические пациенты. Лечение может длиться недели, иногда месяцы, и пока состояние пациента тяжёлое, он будет находиться в реанимации. В такой ситуации большинство вопросов снимается после посещения больного родственниками и подробной личной беседы с врачом. По телефону мы не можем давать информацию, это обоснованное юридическое ограничение.

— Поясните, пожалуйста, что такое медикаментозная кома.

— Иногда проведение интенсивной терапии сопровождается погружением пациента в состояние медикаментозного сна, это важный компонент интенсивной терапии. Пациент должен «проспать» критическое состояние. Дело в том, что, находясь в критическом состоянии пациент попросту «горит» и очень важно понизить уровень метаболизма, чтобы сохранить резервы, ресурсы организма.

— Может ли пациент или его родственники отказаться от реанимационных мероприятий?

— Ни сам больной, ни родственники не могут отказаться от проведения реанимационных мероприятий. Право пациента на эвтаназию у нас в стране не прописано в законодательном порядке. С моей точки зрения, это правильно. Мы всегда боремся за жизнь пациента до последнего.

— При каких условиях пациента переводят из реанимационного отделения?

— Больного переводят из ОРИТ в профильное отделение при достижении состояния клинической стабильности, когда отпадает необходимость в круглосуточном интенсивном наблюдении за состоянием пациента. Это всегда происходит по согласованию с лечащим врачом и с заведующим профильным отделением.

— Сколько, в среднем, стоит пребывание пациента в реанимации? Из каких источников финансируется?

— Пребывание пациента в реанимационном отделении стоит очень дорого. Во всём мире отделения реанимации и интенсивной терапии по определению убыточные. Современные технологии интенсивной терапии финансово затратны, и наша страна, наша больница не исключение. И несмотря на это, пациент лечится столько, сколько необходимо. Никаких порядков, регламентирующих максимальное пребывание в ОРИТ, нет и быть не может. Основной источник финансирования — обязательное медицинское страхование, программа государственных гарантий.

— Какой порядок сегодня действует для посещения больных в реанимации? Каковы могут быть причины отказа?

— У нас есть внутренний приказ «О правилах посещения пациента в ОРИТ». Этим приказом регламентированы часы посещения и ряд других важных моментов, в частности, запрет на фото-, видеосъёмку, требование отключить все электронные устройства. Степень родства — обязательно первая линия, то есть муж, жена, дети, родители. Посетители, не являющиеся близкими родственниками, допускаются только в сопровождении последних. Посещение пациентов, находящихся в сознании, возможно только с их согласия. Правила посещения в виде памятки размещены на информационном стенде перед входом в каждое отделение реанимации и интенсивной терапии, а также на внешнем сайте больницы.

Причины отказа также регламентированы. В частности, наличие острого инфекционного заболевания, чаще всего, ОРВИ. И это, в первую очередь, в интересах пациентов, поскольку у многих из них ослаблен иммунитет. Не допускаются посетители в состоянии алкогольного и иного опьянения, дети в возрасте до 14 лет.

Кроме этого, если в палате выполняются инвазивные манипуляции или реанимационные мероприятия, в это время, конечно же, посещение временно не возможно. В данной ситуации родственников, которые уже находились в палате интенсивной терапии, могут попросить срочно покинуть отделение реанимации, что должно восприниматься с пониманием, адекватно. Посетитель после ознакомления с «Правилами посещения» ставит свою подпись, и документ сохраняется в истории болезни.

Главное, при посещении отделения реанимации — понимать, что здесь идёт ежеминутная борьба за жизнь, врачи и медсёстры выполняют свою далеко не простую работу и необходимо с пониманием отнестись к особенностям работы этого реанимационного отделения.